Зажимаю рот ладонью.

— Кать, ты чего? — раздается удивленный голос Демьяна откуда-то сбоку.

Но я даже обернуться не могу. Так и зависаю, взгляд невозможно оторвать от экрана.

— Катя! — громче повторяет Демьян.

Он быстро понимает причину моей реакции. Действует.

Горячие сильные руки обвиваются вокруг моего дрожащего тела. Сгребают в объятья. Пальцы скользят по плечам, по спине. Губы прижимаются к моим щекам, собирают слезы, точно всю горечь сцеловывают. Боль забирают.

Демьян усаживается так, чтобы меня к себе на колени перетянуть, а дальше пробует выключить телевизор.

— Нет! — тут же восклицаю, перехватывая его запястье. — Не надо.

— Что — не нужно? — бросает хмуро. — Этот блядский репортаж тебя до слез довел. Знал бы, вообще, все здесь отрубил.

— Нет, — мотаю головой.

— Нет?

— Ничего.

— Да как ничего, если ты… — начинает раздраженно.

Но замолкает.

— Мне надо досмотреть, — говорю тихо. — Хочу так. Пожалуйста.

— Нельзя тебе это смотреть, — выдает мрачно. — Плачешь.

— Можно, — роняю, качнув головой, поворачиваюсь, ловлю его взгляд и лихорадочно вытираю вновь навернувшиеся слезы. — Это нужно. Видишь? Почти успокоилась.

Он не отвечает. Прижимает меня сильнее, крепче. Утыкается лицом в мои волосы, пока диктор продолжает говорить.

+++

Выбесила она меня. Просто пиздец. Всегда довести умела, но сегодня особый случай. Заводится с пол-оборота. И меня заводит. Но я себя долго держал в руках. Терпел. Начала все еще на борту самолета. Но там вроде угомонил, нашел подход.

На Мальдивы прибыли — опять напряг. Сразу перемену в ее настрое считал. Только некогда было задерживаться.

Встреча с Черным. Знакомство с остальными. Еще стоило проверить как идет выполнение задачи от Воронцова. Проконтролировать все. Ключевые вопросы закрыл, но там такой вопрос, что лучше каждую мелочь под контролем держать. Проблемы не нужны. Тем более, сейчас.

Короче, пришлось Катю одну оставить. На время.

Вернулся — она только проснулась. Вроде нормальная. Никакой хуйни не почувствовал. Но видно, не успел. Воронцов позвонил. Надо было с ним все обсудить. Короче, отошел на пару минут.

Этого хватило.

Как почуял, сразу после разговора в душ не двинул. Решил проверить, как там она.

Хорошо Катя. Охренеть как хорошо. Успела карту схватить, на выход двинуть. Хуй знает, почему ей спокойно на месте не сидится. От беременности так штормит или еще чего.

Здесь меня чуть не сорвало.

Нашел ее быстро. Рядом. Умом понимал, что далеко свалить не могла. Не успела бы. Да и без документов ей отсюда не выбраться. И вообще, это же блять, остров. Ну куда она денется?

Увидел ее — накрыло мощно.

А дальше она сама огня поддала. Как завопит. Сука. «Помогите». Кто бы мне, блядь, помог? Все нервы на хуй вытрепала, нутро выжрала.

И даже встряхнуть ее толком нельзя. Наорать. Нихуя не сделать. Беременная же. Защищать ее должен. Оберегать. От самого себя тоже. И похер, что сама нарывается.

Короче, как мог, так и справился.

Голос повысил. Несколько крепких слов сами собой вылетели. Дальше уже держался. Схватил ее практически мягко. Обратно унес, усадил. Но было тяжело говорить.

Она так прикладывает. И взглядом. И всем своим видом. Еще сильнее выбешивает. И ладно бы только бесила…

Тянуло ей рот закрыть. И ртом. И хуем. Не факт, что в таком порядке. Выебать бы ее. Выбить всю эту ебень на тему того, что нам вместе не быть, из ее головы. Затрахать до потери памяти.

Нет. Нельзя так.

Решил сперва успокоиться. На улице покурить. Подальше от нее башку прочистить.

Вышел.

А сигарет-то нет. Бросил, блять. Нашел время.

У охраны спросил — не курят. Пошел туда, где остальные собрались. Черного нет. А все собравшиеся с детьми приехали. Семейный же отдых. Там никаких сигарет.

Ебануться.

Но пока ходил, отпустило.

Сам уже не понял, чего так взорвался. Обычное дело у нас. И если посудить, то после всего Катя имеет полное право мозги мне ебать.

Прошлые заслуги сказываются.

Ей гарантии нужны. Реальные. Серьезные. А я пока только на словах все расписал. Понятно, что выполню. Но она не верит. Сомневается.

Устала она. Измотана. И то, как дернулась, завопила, увидев меня, тоже ведь нервы. Расшатало ее по полной. Надо этот проеб исправлять.

Обратно двинул. Рванул к ней. Зашел в дом и охуел.

Катя на диване сидит. Рот ладонью зажимает. Бледная. Дрожит вся. Слезы по щекам градом льются.

Вперед бросился. Даже не сразу понял, что к чему. Уже потом заметил, куда она смотрит. Услышал обрывки репортажа. Вырубить хотел.

— Нет, — моментально забормотала она. — Не надо.

Да какой же, блять, не надо, когда у нее такая реакция?

Но спорить с Катей бесполезно. Выключить не дала. Только и мог, что крепче ее к себе прижать, губами слезы собрать.

Репортаж нормальный. Отрабатывают распоряжение Воронцова. Отбеливают мою репутацию.

Хотя Катя так реагирует на этот выпуск, что…

До меня доходит потом. Когда титры врубаются, когда она наконец отрывает взгляд от экрана и поворачивается ко мне.

Не в репортаже дело.

Точнее — не в самом репортаже. А в информации, которую передают.

Ее губы подрагивают. Глаза наполняются слезами.

— Тише, — говорю. — Тише, моя хорошая.

Кивает. Смазано, рассеянно.

— Видишь? Я свое слово держу. А ты не верила, боялась, — продолжаю. — Не надо больше переживать. Как сказал, так и будет. Можешь не сомневаться.

— А я верю, — замечает тихо.

— Ты замуж не за уголовника идешь, — прибавляю, слабо улыбаясь. — И отец нашего ребенка не зэк.

— Дем…

— Законопослушный гражданин.

Ее ладони приземляются на мои плечи. Будто случайно. В безотчетном поиске опоры, которая и так у нее всегда есть.

— Этот репортаж, — сглатывает.

— Будут еще, — говорю. — Там пиар-компания на год вперед расписана.

Топили громко. Теперь также громко реабилитируют.

— Не верится, — выдает она после паузы. — Просто не верится.

— Почему?

Плечами дергает.

— Я сейчас не про тебя. Такое дело, — качает удивленно головой. — И так? Получается, все, что ты говорил, это действительно… но чтобы так?

Запинается. Губу закусывает.

Но я и так понимаю, что сейчас не прозвучало.

«Правда».

Да, Кать, не напиздел.

Она вглядывается в мои глаза. Слегка хмурит брови, сощуривает глаза, а после широко их распахивает.

— С кем ты теперь работаешь, Демьян? — спрашивает, повышая голос. — Это не бандиты. Такая власть. Такой уровень. Кто ты?

56

— Нет, Катя, — он усмехается. — Об этом мы с тобой не будем говорить.

Хочется возразить, но не успеваю, ведь Демьян практически сразу продолжает.

— Что мог, я тебе уже рассказал. — добавляет он серьезно. — Могу только сказать, чтобы ты больше не думала, не боялась, не сомневалась. Работа серьезная. Без криминала.

Повисает короткая пауза.

— И как я уже говорил, репутацию мою подчистят. А этот репортаж только начало. Появятся другие выпуски. Там надолго еще программа расписана.

— Без криминала, значит, — задумчиво повторяю, глядя в его глаза.

Цепляет меня эта фраза.

— Да, — подтверждает он.

— Но не совсем по закону? — продолжаю осторожно, внимательно его изучаю. — Скорее «над», да?

Молчит.

— Над законом? — уточняю, наблюдая за реакцией. — Верно? Или… тут уже правильнее сказать, ты теперь ближе туда, откуда эти законы исходят?

Он ничего не отвечает, пристально смотрит мне в глаза. Слегка хмурится. Понимаю, что эту тему надо закрывать. Но в голове куча мыслей.

Все наконец складывается в одну цельную картину.

И то, почему Демьян из тюрьмы вышел, хотя получил пожизненный срок. И то, как легко сразу после своего освобождения устроился. Вот откуда сразу появились большие деньги, связи, влияние, власть.